Веткины рассказки.

Ветка 01.09.2012

Ночь была такой тёмной, что даже глаз выкалывать не требовалось, всё равно видно ничего не было. Передвигаться вообще можно было только на ощупь. Да и зачем, собственно передвигаться? Ну если, конечно, ты не лунатик, то ночью, вроде как, положено мирно лежать в постельке, и сопеть в две дырочки. Впрочем, случаются и исключения. Какое же правило без них обходится? К тому же, эта ночь была особенной. Жаль только, что никто из дрыхнущих без задних ног в своих кроватях об этом даже не догадывался. Луна что-то такое недоброе заподозрила, поэтому пугливо скрылась за тёмными тучами, оставляя ночь с её чернильной темнотой без своей серебристой подсветки. Устала уже она, луна то есть, быть ночником этого незатейливого мирка, расположенного даже не в центре, а где-то на задворках Вселенной. После бессовестно
дезертировавшей луны в бесконечно глубоком, мрачном небе остались слабо мигать только далёкие, тусклые звёзды. Они были так далеки, что их робкий свет практически не достигал этого мира, и был не в силах развеять тени, окружившие его плотным кольцом. Да и сами звёзды казались окутанными серой паутиной, беспощадно сжимающей их своими нитями, горящими чёрным пламенем, и готовой в любую минуту погасить навсегда.

Падающая звезда — не такая уж и редкость. И потом, это красиво. Опять же, желание можно загадать и, быть может, оно даже и исполнится. Вот только о том, что происходит, когда этот осколок небесной тверди соприкасается с землёй, остаётся только догадываться. Мне лично видеть подобное не пришлось, и моим знакомым тоже. Может быть, это и хорошо. А вдруг нам бы данное явление совсем не понравилось бы. В эту особенную ночь тоже упала звезда. Звёзды ведь только кажутся незыблемыми, а на самом деле они там на небе еле держатся, чуть что и сразу падают, словно перезрелые яблоки со старой скособоченной яблони. Возможно кто-то, страдающий бессонницей, даже успел загадать своё заветное желание, если умудрился заметить свалившуюся на землю хрупкую искру. Он же, ну тот загадавший, не знал, чем это падение закончится. Впрочем, я тоже этого не знаю. Ну, может быть, разве немного догадываюсь.

Звезда коснулась земли, и тут же рассыпалась серебристой пылью. Когда пыль развеялась, на месте падения звезды обнаружился огромный человек, одетый в рыцарские латы, удручающе чёрного цвета. Мужчина выглядел пугающе из-за своего двухметрового роста и мощного телосложения. Лицо его закрывало забрало шлема. А в руках звёздный пришелец держал большой, и видимо ужасно тяжёлый, чёрный меч. Подняв голову к нему этот, уже понятно что, рыцарь глухо прорычал:
— Вот и всё! Последний мир накроет моя тень и круг замкнётся. С этой минуты все миры у меня на ладони.
Мужчина раскрыл свою ладонь, одетую в неудобную по виду, металлическую перчатку, и резко, с силой сжал руку в кулак.
— Осталось только затянуть потуже петлю на шее Вселенной, и она склонится перед своим
повелителем.
После этого чёрный гигант поднял свой меч, и стал проговаривать какие-то странные слова на непонятном языке. С языками у меня, честно говоря, совсем не очень. Так что, перевести его абракадабру при всё желании не смогу. Самой ведь тоже интересно было, чего он там такого нашептал. Последнее слово своей длиннющей фразы рыцарь выкрикнул так громко, что разбудил этим воем всех собак в ближайшей деревеньке. Дворовые шавки тут же облаяли нарушителя спокойствия, совсем не проникшись почему-то его опасной величественностью. Чувство самосохранения, наверное, у них ещё не проснулось. У меня бы тоже оно не проснулось бы, если среди ночи кто-то над ухом начал орать, как ненормальный.

Рыцарь недовольно повернул голову в сторону тявкающей братии, статуей застыв с поднятым в верх холодным оружием. Да уж, красивый ритуал был загублен. Вся великолепие таинства псу под хвост, и именно в прямом смысле этого слова. Через некоторое время местные хвостатые сторожа чуть угомонились, не унюхав в странной статуе за околицей никакой конкретной опасности. Шарить по закромах местных поселян рыцарь, явно, не собирался. Так что глотку рвать особой причины, вроде как, и не было. Статуя вновь ожила, и снова собралась вогнать свой чёрный меч в землю. Ритуал нужно было закончить. Или зря он сбивал ногами звёзды? Не хватало, чтобы какие-то местные визгливые создания испортили ему удовольствие окончательно захватить власть и стать чёрным Владыкой Вселенной.

А стать этим самым владыкой рыцарь мечтал, можно сказать, с детства. Вот только на
свет появился, так сразу же и начал мечтать, даже прежде чем начал ходить и непонятные нам с вами слова выговаривать. А почему бы и нет? Всё у него для захвата власти над мирами было. Отец — маг-учёный, да и мама тоже себя не на помойке нашла — ведьма первой категории, правда с захолустной звезды, зато красавица, каких свет не видывал. И хорошо, что не видывал, а то бы заикой остался. Красота — это явление очень даже субъективное. Кому-то и корова очаровашка, а кто-то — волшебным цветком брезгует, считая его гадким. В общем, цель себе рыцарь давно поставил. А, как говорится, было бы желание, — остальное приложится. Вот и приложилось. И сила, и могущество, и магии столько, что уже в нём не вмещается — расплёскивается. Звёзды
падали в его объятия одна за другой. Вот только этот мирок и остался. Совсем затрапезный, честно говоря, мирок. Но обойти его никак не получалось. В нём сердце Вселенной. Его нужно было покорить обязательно. Никогда бы не подумал он, что у Вселенной есть сердце, да ещё такое крошечное, у самого края её пристроившиеся. Оно словно само в руки прыгает, только не поленись подобрать. Ещё миг и мечта сбудется. Рыцарь почти счастливо выдохнул. Забавно это — быть Богом. Несокрушимым, непобедимым, всевластным творцом. Правда пока ему приходилось быть разрушителем. А творить он ещё не научился, повода как-то не было.

Меч уже почти коснулся остриём тёмной поверхности последней, неподвластной ему планеты, как резкий звук снова заставил рыцаря замереть. Кстати, не подумайте, что он был пуглив, как заяц, и беспомощен. Вообще-то, будущий властелин мог одним движением мизинца разложить эту противную планетку на атомы. Но тут был один нюанс. Сердце Вселенной не должно погибнуть, иначе владеть ему станет нечем. И специальный ритуал, способствующий захвату этого органа, необходимо было провести в тишине и, желательно, без свидетелей. Только сегодня гадкая, капризная тётка Удача повернулась к рыцарю своим толстым задом. У рыцаря даже закралось подозрение, что над ним просто издеваются. Нет, чтобы спать, не мешая творить зло тому, кто без него просто жить не может. Нигде нет покоя, ни под одной луной! Вот и здесь тоже самое. Сначала шавки облаяли, потом местные забулдыги откуда-то вылезли, и с громогласным театральным шёпотом:
— Кум! Ты тут чи не тут?! — шатаясь, поковыляли с сторону кипящего от ярости рыцаря.

А время-то поджимало. Времени-то совсем почти не осталось. Как только солнце выползет из-за горизонта, захват Вселенной можно благополучно заканчивать, и ползти жаловаться на потраченное зря время мамочке с папочкой. Конечно, можно было бы шарахнуть по местным нарушителям спокойствия парочкой молний, припрятанных в рукаве на всякий пожарный. Но для этого нужно пошевелить рукой, а двигать меч нельзя было ни в коем случае. Слова были произнесены, меч занесён, оставалось только ударить. Да не просто ударить, а вложив в удар всю свою магическую силу. Только как тут можно сосредоточиться, когда тебе на ухо орут пьяными голосами:
— Мужик, ты хто?! Слухай, а трэтим будэш? Нам для кумпании трэтёго не хватае!
— И чого ты лупаешь? Гарна горилка — не сумнивайся! Пив ночи ждав, покы жинка засне, шоб биленьку знайты!

Нервы у рыцаря всё же не выдержали. В отличие от одежды, они железными не были. Он злобно рыкнул, и даже зашипел по-змеиному. Наивный! Кто же так народ пугает? Руки держать тяжеленный меч неподвижно уже явно устали. Его единственный шанс — стать божеством местной Вселенной, таял просто на глазах. Впервые рыцарь ощутил некое непривычное чувство, что-то сродни отчаянию. Смысл его жизни тихо летел в тартарары. А виновники этой катастрофы — парочка не совсем трезвых, низкорослых, пузатеньких аборигена, — медленно обходили рычащую статую, поглаживая длинные усы, и почёсывая коротко стриженные русые затылки.
— Слухай, Мыколо! Шо-то это мужик мине разонравився! — заявил тот, у которого под мышкой была зажата здоровенная бутыль, с плещущейся в ней мутной жидкостью.
— Ага, чудный дядько, ей Богу! — согласился с ним его приятель. — Видро на голову чогось натяг. Вчора перебрав, так тепер так голова болыть? Чи шо?
— А ще вин рыкае, як тая собака и шипыть, як моя Галя, колы злыться. — Тот, что с бутылью неодобрительно покивал головой.
— Так ты кум налый парубку, — то може вин ще и говорыты вмие! — второй был явно
чувствительнее товарища.
— А чого вин у мене в огороди копае? — Куму угощения было видно жаль, поэтому он придирался по мелочам. — Тут уже давно все перекопано. Нет же, прийшов и рыеться!

Тут луч солнца выскочил из-за тучки, и, смеясь, оплёл Чёрного рыцаря. С глухим стоном он выпустил свой меч из занемевших рук, и обессилено рухнул следом за ним на землю. Жизнь была кончена! Вселенная вздохнула с облегчением, освобождаясь от его тёмной магии. Местные мужички, охая, забегали вокруг поверженного, суетливо подсовывая ему под нос дурно пахнущий напиток. Рыцарь закрыл глаза, и сделал глоток. Жар местной отравы тут же узлом завязал внутренности. А потом пришло облегчение и свобода. Свобода от мечты, столько времени его угнетающей.
— Бидный! — сочувственно проорал один из кумовей.
— Да, совсем плохенький, хоча и здоровый, як бык! — согласился с ним другой.

-» Судьба,» — покорно подумал рыцарь, стягивая с головы шлем, и уже добровольно и
основательно прикладываясь к бутылке нежданных приятелей. Магии в нём больше не осталось, вся была выжжена солнцем, коварно подмигивающим ему с восхода. Даже домой вернуться не было никакой возможности.
— » Родители будут волноваться», — мелькнула равнодушная мысль в быстро мутнеющем
сознании. Сердце Вселенной вдруг стало его домом, и он этому даже почему-то не огорчился. Может просто не успел осознать этот факт? Сознание очень быстро убегало, не позволяя своему хозяину догнать себя, усмирить, и отправить на место.

— Молодець! — похвалил его владелец бутыли. — Наш парубок! Горилку пье, як воду, и даже не крывыться!
— Мы его ще и разговаривать навчимо! — радостно покивал головой его кум. — А щё говорють, шо друзяки на дороге не валяються. А наш валяеться. Ну, прям судьба.

Спорить с судьбой никто не собирался. Попробовал — не получилось. Теперь рыцарь отдыхал. Уж очень это было утомительное дело — судьбу переиначивать. В этот момент на околицу вышла невысокая, пышная, темноволосая женщина.
— О, моя Галя прыскала, — грустно сообщил уже порядком расслабленному рыцарю Мыкола.
Женщина строго погрозила приятелям пальчиком.
— Шо, всё пьете, извергы! А-ну, марш закусывать!
Дружной компанией новоиспечённые друзья последовали за решительной женщиной, предвкушая вкусный завтрак. Рыцарь вдруг понял, что жизнь в общем-то не такая плохая штука, как ему казалось раньше. И чтобы понять это совсем не обязательно было захватывать Вселенную.

• фэнтези , юмор
• Комментарии (0)

Ветка 23.09.2011

5. Вредная Машка. Серёжкино предупреждение. Не боевой отряд нечисти.
Машка металась по комнате рыжей взбешённой фурией. Я спокойно наблюдала за её мельтешением, прикидывая, чего бы ещё полезного запихнуть в дорожную сумку. Вася тихой мышью устроился на диване. Дочь мою он с первого на неё взгляда испугался окончательно и навсегда. Люська же, завладев Машкиной косметичкой, увлечённо разрисовывала себе лицо, которое, подозреваю, вскоре готово было превратиться в маску воинственного ирокеза, и совершенно не обращала на нас внимания. Со стороны она была похожа на девочку подростка, с упоением роющейся в маминой косметике, и оторвать её от этого занятия, казалось, было просто невозможно.
— Ну, и зачем тебе всё это надо? – дочь сердито таращилась на меня своими кошачьими, жёлто-зелёными глазами. – Ты ведь сама говорила, что уезжать для тебя опасно.
— Лес важнее, — вяло пожимала я плечами, не особо вслушиваясь в её фырканье.
— Да что с ним станется, с твоим Лесом?! – шипела дочь, недолюбливающая наши угодья, может быть оттого, что и Лес её особо не жаловал. Я даже знала почему, только помалкивала, опасаясь за Машку. Ни к чему ей это лишнее знание. Не зря люди поговаривают: меньше знаешь – крепче спишь. Моя Машка спала пока ещё очень крепко – пушкой не разбудишь. А мне хотелось, чтобы это благословенное времечко длилось, как можно, дольше, если вечность протянуть не удастся.
— Лес – это жизнь, — привычно возразила я.
— Ага, — совсем непочтительно хмыкнула дочь на моё устаревшее откровение. – А ты – спецназ ведьм на выезде, ведьма-десантница в юбке, супергероиня, спасающая эту самую жизнь.
— Маш, хватит ёрничать, — устало вздохнула я. – Ты же знаешь, что я всё равно поеду.
— С каких пор ты стала прыгать в огонь по указке этой старой дуры, Марфы? – сердито рыкнула дочка, совсем не по-кошачьи, а скорее, как тигрица. Да, растёт девочка, зубки быстро матери научилась показывать, и клыки её с Васькиными поспорить вполне могут.
— Марфа здесь не при чём, — отрезала я уже резче. – Знаешь ведь и это. Ты бы поостереглась тётку-то дурой называть. Не ровен час — проклянёт.
— А я её проклятий не боюсь! – самоуверенно заявила малявка. – В лицо могу всё, что он ней думаю, сказать.
— Ты в лицо ей и высказываешь, — хмыкнула я, незаметным взмахом руки проверяя завесу невидимости. Спасибо бабке Софье – кое-что она меня всё же научила, например, как от Марфиного всевидящего глаза укрываться.

Минуту помолчав, явно обдумывая очередной аргумент в пользу моего неповиновения решению Схода, Машка уже тише спросила:
— Как ты могла им простить своё заточение? Ты что же, думала, я не знаю о том, что они тебя полсотни лет в лешаке держали? Тебе мало было кусок жизни тупым деревом простоять? Теперь того же захотелось? Да, не успеешь ты вернуться, как они тебя снова упрячут, к гадалке не ходи!
— Не ходи к гадалке, — искренне посоветовала я дочери, замечая, как прислушались к нашему разговору демон с оборотнем. У Люськи острые ушки на голове даже задрожали от любопытства. А Вася стал опять нервно дёргать своим длинным носом. Всего боится бедняга, особенно того, чего не понимает.
— Гадалка с три короба наврёт, и глазом не моргнув, — со вздохом продолжила я тише, стараясь особо не нервировать своих подопечных. – Откуда ты про мой сон узнала? Матушка Марьяна постаралась просветить? Ну, конечно! Кто же ещё станет пятилетней девчонке голову всякими глупостями забивать, да ещё перекрутит всё, как только можно, уж и не знаю: из вредности, или по глупости. А ведь маманя, как и ты, в Лес не хаживала, ничего о нём толком-то и не знала.
— Она, что же, не ведьмой была? – озадачено переспросила Машка, думая явно не о бабке, а о себе самой, которой тоже в Лес ходу не было.
— Ведьмой, — поторопилась я её успокоить. – Только не всякой ведьме Лес доверяет. И раз уж ты столько всего знаешь, так позволь кое-что уточнить. Сном я была наказана справедливо, и не полсотни лет спала, а меньше. Тебя вот успела вырастить, кстати. Лешак, между прочим, тело ведьмы на сохранение принимает только тогда, когда она добровольно свою душу ему готова отдать. Они, лешаки, ведь наши хранители, а если нужно, то и лекари.
— Это что же выходит? В каждом лешаке ведьма сидит? – не поверила Машка. – И старая Софья тоже?
— Много будешь знать – быстро состаришься! – резко прервала я её бесконечные вопросы, давая понять, что исповедь закончилась.

Только потянулась к своей новой метле, которую на обратном пути из Лесу передал мне лешак Душ, шепнув что-то о бабкином даре, как вредная Машка быстро вцепилась в моё новое транспортное средство загребущему ручонками.
— Раз ты меня не слушаешь, и оставаться не желаешь, тогда я лечу с тобой! – заявила она, решительно заглядывая мне в глаза.
— Нет! – нахмурилась я. – Рано тебе в мир, даже шестнадцати ведь не исполнилось ещё.
— Ну, мы же не в киношку для взрослых собрались, — хохотнула ветреная девчонка.
Оборотень Люська тоже одобрительно захихикала. А Вася, наоборот, нахмурился и посмотрел на меня с надеждой. Демон видеть мою Машку рядом особенно долго совсем не мечтал, планируя расстаться с нею поскорее.
— Мир людей – это тебе не кино! – мне было совсем не до смеха. Дочь действительно была ещё не готова покинуть наш тихий городок, в котором люди были убаюканы лесной магией. Даже если что и случалось странное, Лес тут же обращал случившееся сном, миражом, или галлюцинацией, внезапно посетившей свидетелей. Вдали же защиты ждать было неоткуда, приходилось рассчитывать только на собственные силы. И если с демоном и оборотнем я справлюсь без проблем, то за своей взбалмошной дочерью могу и не углядеть. Больше всего, я опасалась даже не её проказ, а того, что Машка, вкусив свободы, исчезнет в большом мире так же, как и моя мать. А мне так хотелось её уберечь ещё хотя бы немного. Но я знала, что, в конечном счёте, её заберёт у меня, если не дорога, так… Стоп! Об этом думать не хотелось.
— Ма! Я ведь только хочу помочь, — заверила меня дочь, напустив в свои золотистые с зеленью глаза целое ведро искренности.
— Вот и помоги, — ответила я ей точно таким же душевным взглядом, даже слезу пустила. – Присмотри за домом, пока меня не будет.
Противная Машка тут же перестала быть нежной и ласковой, быстро прыгнула на мою, ещё даже необъезженную толком метлу и вылетела через окошко в сад.
— Я всё равно полечу! – выкрикнула она упрямо, спрятавшись прежде среди деревьев.
— Тебя Лес не пропустит, — рыкнула я в ответ с угрозой.
— Я на твоей метле его одним махом проскочу! Классная метёлка!
— Это моя метла! – совсем разъярилась я. – Ну, я тебе сейчас покажу, поганка, как мамкины подарки воровать!
При этих словах я резко протянула руку к шпильке, скрепляющей мои волосы. Вася, заметив это моё движение, тут же полез под кровать, от греха подальше. Люська же сунулась в окошко, собираясь развлечься, наблюдая разборку двух рассерженных ведьм. Этот её энтузиазм и охладил мой пыл. Во-первых, вспомнилось, что солнце ещё не садилось. Мы хоть и на окраине живём, но соседи иногда мимо пробегают. Морочить хороших людей после своего показательно выступления, вроде искр и молний, мне не хотелось. А во-вторых, свою дочку я хорошо знала – всё равно следом потащится, даже если я у неё метлу отберу. Она может и у другой какой-то ведьмы метёлку стащить, не побрезговать.

Пока я мысленно успокаивала себя, пытаясь смириться с поражением в споре с капризной девчонкой, Машка чутко уловила перемену моего настроения, и даже собралась было вернуться в дом, как заприметила нового гостя. Я Настасьиного Серёжку не видела из-за густого кустарника, перекрывающего весь вид из окошка, но почувствовала его приближение также мгновенно.
— Тебе чего, малый? – миролюбиво спросила дочь у парнишки, а я насторожилась. Настя своего сынулю не любила одного отпускать. Его появление у нас могло спровоцировать нежданные неприятности, чего вообще-то не хотелось, особенно перед самой дорогой. Предчувствия меня никогда не обманывали, и на этот раз быстро подтвердились.
— Привет, Маш! – звонко ответил десятилетний, курносый оборотень. – А я пришёл с сестрой познакомиться. Где эта рыжая?
«Эта рыжая», а именно Люська, вопросительно на меня уставилась.
— Тётки твоей сын, — тихо пояснила я ей, прикидывая про себя: откуда он новость узнал. Настя вряд ли стала бы роднёй хвастаться. Серёжка, словно подслушав мой вопрос, ответил сразу же, как только вошёл к нам в комнату:
— Оборотни все уши прожужжали о крови хозяина. Мне тоже любопытно стало поглядеть на дочку дяди Пети прежде, чем её мамка загрызёт. А она ведь решила, что после того, как брата своего порвала, носителей проклятой крови больше не осталось.
— Это мы ещё поглядим, кто кого разорвёт! – прорычала Люська, вмиг озверев от новостей, и метнулась было к пареньку. Мы с Васей среагировали одновременно: демон схватил свою подругу за ногу, а я метнула в её сторону солнечную сеть, припасённую в кулаке именно на этот случай. Оборотень споткнулась, свалилась на пол и зашипела от боли: то ли ударилась, то ли о луч солнца обожглась, из которого я сетку сплела. Объект нападения даже с места не сдвинулся. Серёжка с любопытством разглядывал сердитую сестрицу блестящими карими глазами.
— Круто! – протянул он, задорно встряхнув длинным пепельным чудом, в котором запуталась рыжая прядь.
— Ага, мамка у меня крутая, — спокойно согласилась с ним Машка, сидящая на подоконнике, и, как ни в чём не бывало, грызущая семечки.
— Ну, у меня сестра тоже ничего, — расплылся в улыбке паренёк, обнажив ещё небольшие, но уже довольно острые клыки, и совершенно по-дружески подмигнул Люське.
— Чего ты лыбишься? – проворчала та, медленно успокаиваясь и потирая ушибленные коленки. – Твоя мать убила моего отца!
— Ну, так это же был честный бой, — пожал плечами Серёжка. – Мамка бывает злой, но подлой – никогда. Не бойся – в спину не ударит.
Это была правда. Настасья всегда била в лоб. Она даже ведьминой силой редко пользовалась, считая магические бои бесчестными.
— А я и не боюсь, — фыркнула Люська, осторожно поднимаясь на ноги.
— Ты мне нравишься, — заявил Серёжка. – Я с тобой поеду.
Вот и дождалась неприятностей! Ещё один оборотень на мою голову, да ещё и малолетний.
— А-ну, марш к матери! — сердито прорычала я.
— И не подумаю, — мелкий упрямо скрестил руки перед собой.
— Я не стану тебя брать с собой, — строго посмотрела я ему в глаза. – Дети должны быть со своими родителями. Понимаешь?
— Не получится, ма, — хихикнула Машка. – Можешь не надрываться. Он же не человек и твоему внушению не поддаётся.
— Так! Вы мне надоели! Устала с вами спорить! Я же не на экскурсию собралась, в самом-то деле! – дальше высказываться уже было не перед кем. Народ как-то быстро разошёлся в разные стороны. Машка потопала в свою комнату вещи собирать. Вася потащился следом за ней с идиотским вопросом:
— Что мне делать с этим лицом?
А брат с сестрой дружно выпрыгнули в сад. Люська решила, что братец у неё: «прикольный пацан», и даже позволила ему себя обнюхать, дабы познакомиться, как полагается оборотням.

Я с громким стоном шлёпнулась в кресло, предвкушая предстоящий разговор с Настей. Отвязаться от этого детского сада оказалось очень трудным. Одно дело, когда ты в школе человеческим ребятишкам сказки рассказываешь, и они слушают тебя, открыв рот. Оборотням же сказками головы не заморочишь – они сами сказкой являются. Оставалась надежда, что Настасья сама заберёт своё дитя. Только она могла прежде нас и на лоскуты попробовать порвать. Устраивать разборки с рассерженной мамашей мне не хотелось. А вдруг удастся ей сынулю сплавить, да и разойтись по-хорошему. Оставалось лишь дождаться её появления.

Перестав себе сушить голову неразрешимыми проблемами, я велела всем поторапливаться. К станции, где мы планировали сесть на поезд, и спокойно доехать до Москвы, нужно было идти через Лес. Кроме Василия, все остальные могли выглядели вполне по-человечески. Демона же Машка принарядила в просторный плащ, а нос и клыки прикрыла шарфиком. В этом маскараде он выглядел скорее комично, чем пугающе. Его красную шевелюру я ловко укоротила, прикрыв оставшийся короткий чубчик кепкой. А также велела красными глазами на людей не таращиться, пообещав подарить солнечные очки при случае.
— Людей кусать нельзя, — занудно бубнила я по дороге, в то время как Машка выписывала у нас над головами мёртвые петли, сидя на моей новенькой метле. Погрозив дочери кулаком, велела прекратить ей дурью маяться, метлу беречь, и людям на глаза не попадаться. Противная девчонка скорчила мне забавную рожицу, и громко крикнув:
— Яволь! – унеслась вперёд, стараясь не касаться верхушек деревьев. И когда только немецкий успела выучить? В школе же никогда особой прилежностью не отличалась. Или фильмов насмотрелась? Обеспокоенно проводив улетающую дочь взглядом, я потащила кормить вечно голодного демона. Вася лешака заприметил издали – научился, видать, силу чувствовать. С разгону бросился на тонкую берёзку, как голодный волк на овцу. Пока демон обнимался с деревом, на небе показалась луна. Я по-приятельски ей подмигнула, всей кожей чувствуя лунный свет, наполняющий меня. Оборотни же скрылись за деревьями, правда, ненадолго. Чем они перекусили, я спрашивать не стала. Вряд ли человечиной – уж это сразу бы почувствовала. Наши оборотни , зверем тоже не брезгуют. При полном обращении Люська скорее была похожа на рыжую собаку, чем на волчицу, а Серёжка напоминал почему-то лисёнка.
Оторвав Ваську от дерева, я полетела в сторону станции, не забыв шепнуть берёзке послание для Насти. Ведьма догнала нас уже на окраине Леса.
— Настя! Забери своего малого, — тут же потребовала я.
Не тут-то было! Эта чокнутая мамаша даже не подумала сердиться.
— Да ты что, — всплеснула она руками. – Ребёнок Москвы не видел, а тут такая оказия. Оставишь его у Петровны. Она нам родня, уж приглядит за Серёженькой.
— Ладно, — сдалась я. – Отвезу к Петровне и больше я за него не в ответе. Только Люську не тронь!
— Конечно, не трону, — заверила меня Настасья. Врать она не умела, в отличие от Ангелочка, поэтому я успокоилась.
— Это потому что она твоя племянница? – спросила я, без особого интереса.
— Нет, потому что сыну понравилась, — пожала плечами ведьма. – Раз хочется ему сестру, так пусть будет.
— А Петро…? – подняла я бровь, хотя и не в наших обычаях лезть в чужие дела.
— Он сам виноват! – сердито нахмурилась Настасья. – Он Ваньку обратил!
— Так вот кто Серёжкин отец, — догадалась я. Настя Ивана Величко очень любила, и все о том знали. Иногда ведьмам случалось влюбиться в людей, порой даже по-настоящему. Но Иван оказался слабым. Какое-то время он крепился, а потом сорвался и озверел. Именно Ванька породил тех оборотней, которых нынче опекала Настя. В какой-то момент он совершенно потерял разум, и Настя вынуждена была сама убить его. Серёжка родился уже после смерти отца. Ведьмы догадывались о случившемся, но спрашивать напрямую не решались, считая это личным Настиным делом.
— Сын – единственный для меня свет в окошке. Ты уж присмотри за ним, Софья, — тихо вздохнула ведьма, и исчезла в темноте.

• фэнтези
• Комментарии (0)

Ветка 14.09.2011

Во что верится, то и сбудется, а не нужное позабудется. Ч. 4.

4. Оборотни. Новости тётки Марфы. Срочная командировка.

Рыжая, курносая девчонка глядела на нас с вызовом без удивления, но и с опаской. Я хмыкнула про себя:
— Отчаянная малышка! Эта хвост поджимать не станет.
То, что хвост у неё имелся, уже не вызывало никакого сомнения. Обращалась она легко и без привычных для оборотней мучений. Просто на глазах прорезались у неё на макушке остренькие уши, немного вытянулось вперёд лицо, из-за пухлых губ показались короткие клыки, между которыми затрепетал длинный язык. Дышала она ртом, с придыханием, как загнанная в угол псина, то порыкивая, то скуля и повизгивая. Светло карие глаза её округлились. Взгляд стал настороженным, но остался всё таким же непреклонным. Эта на брюхе ползать не станет, огрызаться, видать, собралась до последнего.

— Тэк-с, — хмуро протянула Марфа, и шагнула в сторону нахалки. Зная её характер, я не сомневалась, что Люське осталось дышать считанные минуты. Тётка Марфа никогда не разбиралась, и о праве на жизнь для нечисти долго не задумывалась, считая её вредным дополнением к нашему Лесу. Все, кому удалось избежать в своё время её огня, имели тех или иных покровителей. Оборотней, например, опекала молчаливая Настасья. Была у неё слабость к этим хвостатым парням с клыкастыми мордами. Настя даже разговаривать по-человечески ленилась, всё больше рычала. Поговаривают, что её сынишка тоже из оборотней, правда, о том, кто отец хвостатого малыша спрашивать у его мамаши опасались. За такой вопрос Настя могла порвать, не задумываясь, и маму родную. Впрочем, маманя её сгинула давно, ещё при моей бабке. История та мутная, тоже вроде как с оборотнем связана. Бабка Софья рассказывала, что многие виды нечисти в нашем Лесу появились сравнительно недавно, а изначально Лес был чистым и не опасным, в котором испокон веков проживал лесной народ, то есть мы, ведьмы. Только порой появлялись у нас пришлые чужаки, да и оставляли нам что-либо на память о себе. Прародитель оборотней, так называемый, их хозяин, когда-то и свёл Настину мать из Лесу.

Марфа считала, что такие подарочки нам ни к чему. Беспокойные они, и присмотру требуют. Всегда стремилась уничтожить последствия гостей, если самих пришлых извести не удавалось прежде, чем они нагадят. Но в данном случае, за щенков вступилась Настасья, пообещав не позволять им кусать уж слишком много народу, дабы не плодить дурных слухов о нашем Лесе, которых и без того было немало. Вот только оборотней-девчонок у нас ещё не бывало. Случались перевёртыши, как моя Машка, например, изредка умудряющаяся обратиться рыжей проказливой кошкой. К тому же, Люська обладала ведьминой силой и была способна на проклятье. Этот феномен заинтересовал не только меня. Любопытная Анжелика тоже смотрела на рычащую малышку с интересом. Остальные же ведьмы глядели на Марфу, гадая, что она предпримет: просто сожжёт девчонку взглядом, или, силу вытянув, прахом обратит. Я о том задумываться не стала, поторопилась к Люське. Спокойно став к ней спиной, что вообще-то считалось опасным – разъярённый оборотень мог и укусить, потом лечиться замучаешься, я поглядела в чёрные глаза старой ведьмы и снова заявила:
— Моё!
— Отойди Софья! – рассердилась Марфа. – Хватит с тебя на сегодня игрушек. С одной недоделкой сначала управься. За двумя не углядишь. Зачем тебе оборотень?
— Она ещё и ведьма, — уверено заявила я. – Ваську сумела проклясть.
— Никогда о таком не слышала, — пожала плечами Марфа, и решительно отрезала:
— Не бывает! Уйди по-хорошему, а то в лоб получишь!
В глазах у Марфы засветились два чёрных огня. Вот же мымра старая – сожжёт и не поморщится! Я резко выдернула шпильку из волос, скрепляющую в пучок мою серебристую гриву, которая тут же заискрила, втягивая в себя силу лунного света. Тихо повизгивая от страха, подполз к моим ногам Вася.
— Брысь отсюда! – рявкнула я на него. – Героем всё равно не станешь – не успеешь.
— Не, я лучше с тобой, — пробормотал демон и спрятался за мою спину. – Без тебя меня точно тут прибьют.
— Уйдите все, — рычала Люська. – Я сама…
— Молчи дура! – перебила я её. – Успеешь ещё и сама, случай представится.
Глаза у Марфы разгорались всё сильнее. Я же, стиснув зубы, мысленно плела лунные сети. Огонь ведьмы они остановить не сумеют, но ослабят. Ведьмы беспокойно зашумели. Не любит наш лесной народ разборок между своими, да и случаются они крайне редко. Но тётка Марфа приструнить меня давно мечтала, такой повод упускать, видно, не хотела. Я, конечно, особенная и сильна, но против её тысячелетнего опыта не устою. Только упрямство во мне всегда было сильнее разума, хотя на его недостаток я тоже никогда не жаловалась. Тут, скуля, подкрались к Люське оборотни. Не кинулись на спину, как я ожидала. Три парня вдруг присоединили к её рычанию свой рык. За свою признали, стало быть. Настасья хотела их отогнать, но ребятки почему-то на этот раз не послушались своей опекунши, и, нервно помахивая хвостами, оставались рядом с новой знакомой. Вскоре против Марфы уже стояло две ведьмы: одна искрящаяся серебром, а другая – сверкающая серыми глазами, грозно взъерошив коротко стриженные, пепельные волосы. Настя своим мальчиков отдавать ведьме просто так не собиралась. Ангелочек бросилась к Марфе и стала что-то настоятельно ей нашептывать, пытаясь убедить её потушить кровожадный огонь ведьминых глаз. Тётка Марфа сердито на златоволоску фыркнула, но полыхнуть так и не успела. Воды чёрного озера заволновались, островок, на котором мы устроили это представление, пошатнулся. Небо внезапно нахмурилось тучами, не перекрывая, впрочем, моей луны. И грозно зашумел Лес, который словно придвинулся к озеру.
— Всё-всё, — ворчливо замахала руками Марфа, мгновенно потушив огонь в глазах. А оглянувшись в сторону леса непонятно кому пробормотала:
— И чего буйствовать-то сразу? Избалованных строптивых девчонок хоть изредка, да воспитывать нужно.
Я тоже на лес посмотрела. Он пошумел ещё немного и затих. Странно это. Марфа нашего Леса никогда не боялась. Интересно, с чего вдруг такая покладистость? Или её не Лес остановил. Так кто тогда? Долго думать над этим вопросом не получилось, иные заботы отвлекли.

Настасья рыча выговаривала своим оборотням за непослушание. Они визгливо отнекивались, а потом и выдали:
— Так у рыжей же кровь хозяина! Сначала не почувствовали её, даже когда укусили. А вот когда она разозлилась и испугалась – услышали зов крови, которая требовала подчиниться и защитить.
— Что вы несёте! – завыла Настя. – Я единственная ваша хозяйка, а не эта рыжая шавка! Откуда она взялась вообще?!
Люська отвечать на вопрос не торопилась, а задала свой бывшему жениху:
— Ну, и как тебе в нашей шкуре, Васятка?!
— Я не в вашей шкуре, а в своей, вообще-то, — проворчал тот, отступая от неё. – Уйди Люська! Чего тебе от меня нужно ещё-то?! Всё что могла, ты уже сделала! Лучше бы загрызла, честное слово!
— Ну, это ещё успеется, — отмахнулась девка. – А нужен был мне ты Вася. Раньше мы уж слишком разными были, а теперь ты перестал быть человеком, как и я. Теперь ничто не стоит между нами.
— Стоит, — глухо ответил демон. – Твоё проклятье. Оно между нами вырыло пропасть, и это навсегда.

Не успел Вася от Люськи отойти, как к ней подскочила Ангелочек.
— Тебе сколько лет? – спросила она девчонку с любопытством.
— Восемнадцать, — нехотя ответила та.
— И как же ты умудрилась столько времени скрываться? Неужто никто о твоей силе не знал? – Анжелика из любопытства могла и душу вытрясти.
— Ну, про силу я и сама толком не знала, — пожала плечами Люська. Она проявилась как-то внезапно, когда сильно рассердилась я, да испугалась, что Ваську навсегда потеряю. А я этого не хочу!
— Зря ты это сделала, — вздохнула я. – Всё равно ведь добра не вышло.
— Ну, уж это мы поглядим, — упрямо не сдавалась Люська и, помолчав мгновенье, продолжила рассказывать, понимая, что так просто от наших любопытных глаз не отвязаться:
— А о том, что я оборотень, мамка всегда знала, да помалкивала. Я ведь только ночью оборачиваюсь. Днём же живу, как все, стараясь не выделяться. Мамка много чего знает, боится о том знании даже думать. И меня она боится. Поэтому и призналась, что бабкой моей была ведьма Ирина. А отец мой, сын её, давно сгинул. Как почувствовал в себе зов крови своего родителя – хозяина наших оборотней, так и ушёл, даже не узнав, что у него дочь должна была родиться.

Да уж, интересная эта доярка Матрёна Селиванова! Столько лет всё знать и не проговориться! Ну, просто партизанка! Видать, сильно в своё время была напугана. То муж не пойми кто попался, а потом ещё и дочь оборотнем оказалась. Вот же судьба досталась – не позавидуешь женщине!

— Это что же выходит?! Я тётка твоя что ли? – немного растеряно прорычала Настасья. – Ириной звали мою мать!
Люська промолчала, а Ангелочек хихикнула:
— Родственники множатся, как грибы.
— Забирай племянницу в свою стаю, — взмахом руки распорядилась Марфа.
Но рыжая девчонка не торопилась к родственнице. Люська вопросительно взглянула мне в глаза и тихо заскулила. Я со вздохом напомнила ведьмам:
— Моё.
— Опять ты Софья неприятностей ищешь! Мало мы с тобой в юности намаялись! – сверкнула глазами Марфа, припомнив мою, сто лет назад забытую вину.
— Не честно всякий раз мне припоминать мою ошибку! – нахмурилась я. – Я всё исправила тогда.
— Забирай уж оборотня, — нехотя уступила мне тётка Марфа. – Устала я с тобой про пустое спорить. Да, и тебя не исправить — вся в бабку!
На этих её словах Люська вздохнула спокойнее и к оборотням пошла, чтобы с соплеменниками познакомиться. Я же спокойно подобрала волосы, уложив их в привычный пучок, и последовала за за всеми ближе к костру.

— Уж и ночь на исходе, — проворчала тётка Марфа, обращаясь к ведьмам, разместившимся вокруг магического пламени. – Поэтому буду краткой. У нас неприятности! Не то, чтобы совсем худые, но и без внимания оставлять их нельзя. Я тут давеча третий глаз открывала, а я им всегда смотрю, когда недоброе чую. Так вот, позарился один большой человек в Москве на наши угодья. И кто ему про заповедник этот нашептал, хотела бы я знать! Хочет он здесь какую-то базу устроить, то ли для отдыха, то ли для охоты, уж и не знаю. Человек этот такую пакость в силах провернуть. А нам чужие здесь, ясное дело, без надобности. Так что, нужно лететь и этого человека от его глупой затеи отговорить. Ну, или убить, коль вразумить не получится. Только аккуратно, следов оставлять не нужно. Среди людей ведь тоже разумники случаются.
— Ну, у меня вразумить быстро выйдет, — промурлыкала Ангелочек и, предвкушая развлечение, облизала языком капризные, пухлые губы.
— Только не Анжелика! – решительно покачала головой благоразумная Татьяна. – Она за компанию пол Москвы мужиков изведёт. Как войдёт во вкус, так не остановить.
— Это я могу, — промурлыкала златовласка, сверкнув яркими голубыми глазами.
— Софья поедет! – объявила Марфа и поднялась, заметив первые признаки рассвета на ещё тёмном небе.
— Мне же нельзя, — удивилась я и напомнила:
– Запрет.
— Кроме тебя некому, — развела руками старая ведьма. – Одни слишком молоды и не опытны, другие только для убийства пригодны. Хочется же разойтись с людьми тихо-мирно. Татьяна могла бы всё устроить, только она же к лесу привязана, в городе ослабнет совсем. А ты, Софья, у нас особенная – везде силу отыщешь, коль нужно, то и людьми не побрезгуешь.
— Я же не убиваю… ну, почти, — брезгливо поморщилась я.
— Считай твоё «почти» пришло, — строго взглянула на меня Марфа. – Я вот тоже вынуждена свой запрет на твои путешествия снять. Не люблю я свои заклятья отменять, сама знаешь. Но видно придётся поверить тебе на слово. И чтобы не вздумала снова с демонами путаться!
— Мне и одного раза хватило, — нахмурилась я. – Говорила же уже, что не распознала я его тогда!
— И как этому верить! Ведьма демона не распознала! Да быть этого не может! – Марфа глядела на меня с подозрением, как и сто лет тому назад, когда моя единственная любовь вдруг превратилась в ненависть, когда от моего решения зависела жизнь всего лесного народа, когда я сделала правильный выбор, но дался он мне, ох, как непросто.
— Ну, не знаю я, как такое могло случиться, — упрямо пожала я плечами. – Только это правда.
— В этот раз думай головой, Софья! — Так же строго наказала тётка Марфа.
— Уж учёная, — нахмурилась я. Потом оглянулась на своих подопечных, тихо препирающихся в сторонке.
— Этих я с собой заберу, — заявила громко.
— Зачем они тебе? – спросила Наталья.
— Пригодятся. Да, и без присмотра не хочу оставлять, — объяснила я своё решение.
— Бери уж, — махнула рукой Марфа, уставшая со мной спорить. – И помни! Я слежу за тобой!
— Уж кто бы сомневался, — проворчала я, зная о таланте глазастой Марфы видеть своим третьим глазом через пространства.
Остальным же ведьмам уже было не интересно ни наше препирательство, ни моя миссия, ни даже мои подопечные. Ночь закончилась, и рассвет увлекал их домой, где ждала нормальная, почти человеческая жизнь. Разве что Настасья оглядывалась на Люську всё так же задумчиво. Мне эта её задумчивость не нравилась, поэтому я и решила прихватить с собой в Москву парочку своих подопечных. Василий ведь тоже здесь без меня может пропасть нечаянно, а я успела к нему вроде как привыкнуть. Вдруг и он мне службу сослужить сподобится.

С первыми лучами солнца островок начал погружаться вглубь озера, а ведьмы, одна за другой, разлетались в разные стороны, оставляя за собой, всегда ожидающее чёрное озеро.

• фэнтези
• Комментарии (0)

Ветка 12.09.2011

.
3. Лешаки. В гостях у ведьм. Люська.
Чёрное озеро, вообще-то, не такое уж и ядовитое даже для людей. Точнее оно просто волшебное, как и сам наш Лес, в центре которого странное наше озеро расположено. Людям здесь, действительно делать нечего, поэтому их организмам тут находится не особенно уютно. Грубо говоря, простого человека мутить здесь начинает, словно он отравился, да и прочие неприятности со здоровьем могут случиться. Или вампир-демон, мимо пробегающий, кровушки отхлебнёт глоток-другой, или оборотень по случайности надкусит. Да и воздух местный, магией наполненный, людям не полезен. Это ведьмы, его вдыхая, силами наполняются, а люди, наоборот, свои силы отдают, отчего и заболевают бедолаги. Озеро, к тому же, ещё и защищается, по своему, от нежданных, нежелательных посетителей. Впустить-то оно к себе может, а вот освободить – и не подумает. Случайно подошедший человек к его берегу век будет кругами ходить, но обратную дорогу к дому уже никогда сам найти не сможет. Так и сгинет у озера безвозвратно, если, конечно, кто-нибудь из наших ведьм по доброте или от нечего делать, ту дорогу от озера не укажет. Чёрное озеро людей морочит, миражами изводит, тоску необъяснимую в душу нагоняет и душу вытягивает, обращая человека тенью. Много тут теней, за века накопившихся, у озера нашего бродит – всё дорогу домой ищет, вздохами, да стонами своими общественность пугая. Бывает, пока до Схода долетишь, так запаришься те тени развеивать.

Хотя, я людей, конечно, понимаю. Красиво тут у нас – глаз нельзя отвести, и красота эта сказочная манит к себе, да притягивает. Само Чёрное озеро круглое, как тарелочка. Вокруг него скалистый берег, лесом укрытый, зелёным ободком тянется. Озеро словно на дне глубокой чаши лежит. Тропку к нему, крутую, да извилистую, найти не так-то просто. Вода в озере чёрная, как смоль, но переменчивая. То эта чернота кажется плоской и блестящей, то глубокой, тягучей, обволакивающей. Ещё можно наше озеро с чёрным круглым глазом сравнить. Глядит этот глаз вам просто в душу – всё видит, всё понимает, никакие помыслы от него укрыть невозможно. Ленивые волны изредка о берег бьются, и тогда кажется, что глаз будто моргает-подмигивает. Живности в нашем озере отродясь никакой не водилось, даже вся зелень лишь по берегу растёт, словно опасаясь к озеру приблизиться.

Тропу к озеру я искать не стала. Зачем, когда слететь можно. Но тут упёрся в землю своими ногами-ластами мой демон на привязи. Тьфу ты! Я и забыла, что у него вместо крыльев имеется на спине лишь горбик – недоразвитые зачатки тех крылышек, что у истинных демонов быть должны. Пришлось к тропе поворачивать. Ещё хорошо, что я её расположение без излишних подсказок Леса знаю. Но у самой тропы Василий снова заартачился, хрипя из-за затянувшейся на мощной шее, опутавшей его моей цепи.
— Ну, и чего ты медлишь? – сердито повела я бровью. – Опять что ли боишься? Ну и трус же ты Вася, хоть и демон!
— Жрать хочу! – взвыл лохматый парень, и длинным носом ко мне упрямо потянулся. – Уже прям судороги начались. Или на тебя брошусь, или сдохну просто сейчас!
— Не сдохнешь, — спокойно заверила я его. – Демоны, вообще-то, живучие.
Но мучить бедолагу мне не хотелось – не заслужил ещё. Надо было хоть как-то накормить. Мы же вроде в ответе за того, кого приучаем. Так кажется в одной умной книжке написано.
— Ладно. Можно немного и подкрепиться, только быстро, — со вздохом повернула я чуть в сторону от тропы.
— Мы к людям?! – с надеждой спросил меня демон.
— И где я тебе в этой глуши людей достану! – хохотнула я. – Ничего, без десерта обойдёшься. Сейчас к лешаку завернём. Был тут один недалече.
— К Лешему, что ли? – не понял меня Василий.
— Вася, хватит уже на сказки ориентироваться, — наставительно, лекторским тоном протянула я. – Пора жить реальной жизнью начинать. Леших не существует, если, конечно, не считать, одичавших людей, изредка у нас по лесу пробегающих. А лешаки – это деревья. Просто они особенные, живые. Их не так много, но именно они и есть сознанием нашего Леса. Лешаки наполняют его магией, силой и мудростью. И нас они тоже питают, щедро делясь своею силою.

За разговором даже не заметила, как подошла к старому дереву-великану. Можно было бы обозвать его дубом, если особо не приглядываться. На нём даже жёлуди имелись. Лешаки любили копировать местные виды деревьев, обращаясь именно тем, который им больше пришёлся по вкусу. Случалось встречать мне лешаков и елями, и берёзами обращёнными. А у самого озера даже плакучая ива-лешак пристроилась. Ничем особенным, с виду, они от простых деревьев не отличались. Лишь, когда приложить ладони к стволу дерева, можно почувствовать тепло странной коры, похожей на грубую, шероховатую кожу. Она еле заметно пульсировала, словно дышала. А если приложиться ухом к дереву, то ещё можно было услышать и редкие удары сердца лешака, а в шелесте его листвы разобрать слова, понять ответы на вопросы, которая задаёт ему твоя душа.
— Ну, еж давай, — поторопила я демона, указав рукой на дуб-лешак.
— А как его есть? – непонимающе вытаращился на меня Вася, явно собираясь начать грызть кору ствола дерева – голод-то не тётка.
— Ой, дурак! – всплеснула я руками. – Клыки-то подбери. Просто обними дерево, да прижмись к нему теснее. Телом энергию впитывай – вмиг насытишься. А клыки парень у тебя вообще не для еды.
— А для чего же тогда? – спросил меня Вася, покорно обнимаясь с деревом.
— Для защиты, конечно, — просто пояснила я ему, а после велела помолчать, ни о чём не думая. Подозреваю, это сделать Василию было несложно, вряд ли он когда-либо особенно трудил свои мозги.

Прислушавшись к шелесту листвы, я уловила тихий смех и приветствие.
— Привет Душ, — поздоровалась с лешаком мысленно. – Я тоже рада была повидаться с тобой.
— Опять ты Софья обзавелась новой заботой, — тихо хохотнул дуб.
— Ну, не бросать же демона, — улыбнулась я в ответ. — Живой чай, не каменный.
— Камни тоже живыми бывают, — подсказал мне умный лешак.
— Да слышала я про Долину камней, — передёрнула я плечами. – Только нам, лесному народу, до них дела нет.
— Ну, как сказать, как сказать, — прошумел дуб. – Беги, а то на Сход совсем опоздаешь. Тебя Марфа ждёт не дождётся. Новости у неё любопытные имеются.
— Хорошо, увидимся, — кивнула я лешаку, и, ухватив демона за шиворот, потащила его к озеру. Объевшийся Вася висел в моих руках лохматой тряпкой, тихо икал и не сопротивлялся. Непривычная сытость примиряла его с новой жизнью, сделав вялым и покладистым. По ходу он ещё и болтать умудрялся. Хорошо устроился мальчик! Почти несу его, дабы время сберечь, да ещё и на вопросы отвечаю.
— А все ведьмы деревьями питаются? – любопытствовал парень.
— По всякому, — коротко ответила я, но после пояснила, вспомнив, что всё же являюсь будто бы добровольной его наставницей:
— Ведьмы ведь тоже разными бывают. Одни истинно лесными, к нашему Лесу крепко привязанными, без его магии жить не способными. Другие – те, что в родителях людей имеют, — всё больше человеческой энергией насыщаются. Этих на месте и не удержишь вовсе. Есть ведьмы особенные, которые из любой живности и даже флоры способны себе пропитание вытянуть.
— Ты – особенная! — уверено заявил Вася.
— Да, — не стала спорить с ним. – Могу даже от лунного света силушки почерпнуть, или у солнечных лучей её надёргать. Я страннее прочих буду. Не зря ведь наши ведьмы Странною прозвали.

Подлетев к Чёрному озеру, я понеслась над ним просто к его центру, где был расположен небольшой островок, невидимый простому человеческому глазу. Демон испугано повизгивал и поджимал ноги, боясь коснуться ими тёмных вод.
— Да, не бойся ты, — успокоила я его. – Иди по воде, как по земле. Озеро своих узнаёт и пропускает. Это людей оно или вглубь затягивает, или к берегу поворачивает, смотря в каком настроении в тот момент находится.
Долетев до нашего островка, я бросила демона на бережок валяться тёмной грудой, а сама поторопилась с ведьмами поздороваться. Народу собралось сегодня больше обычного. Значит, новости у тётки Марфы действительно серьезные, раз она всех мало-мальски опытных ведьм округи собрала. В центре островка, пустым каменным выступом торчащего из воды, горел традиционный магический костёр. Тётка Марфа, как обычно тучная и хмурая, поглядывала на меня неодобрительно. Её чёрные до синевы волосы спускались неопрятными прядями до самой земли, третий глаз на лбу прикрывала обычная цветная повязка, широкий халат-балахон скрывал недостатки, расплывшейся фигуры. Сверкнув Чёрными, в цвет волос, глазами и поджав тонкие алые губы, Марфа хрипло проворчала в мою сторону:
— Опять ты Софья какую-то падаль подобрала. Из-за этой проклятой плоти запоздала. Скоро луна зайдёт, а мы новость нечаянную даже обсудить не успели ещё. Нет, чтобы испепелить гадёныша, да на Сход торопиться! А ты с ним пол ночи возишься.
— Моё! – упрямо прикрыла я рукой голову демона, испуганно склонившегося до самой земли.
— Да ладно вам спорить-то, — махнула рукой золотоволосая Ангелочек, любительница поиграть с мужчинами. Правда она их после сжирала, всех без исключения, но они, обычно, были не в претензии. Наша Анжелика умела подарить райское мгновение на земле. – Ну, пусть Софья потешится. Уж вы её знаете: хлебом не корми, дай только кого-нибудь поучить. Она же, эта самая – пидагогша, что ли.
Другие ведьмы тоже поддержали Ангелочка, потому что относились к чужим слабостям с пониманием, ведь у каждой свои собственные имелись. Позволив моему демону жить, ведьмы тут же утратили к нему всяческий интерес и неспешно направились к костру, увлекая меня за собой. Притихший Вася плёлся следом, стараясь от меня не отставать, словно пёс за любимой хозяйкой.

У костра послышалась возня, раздалось рычание, а после и девчоночий визг.
— Что, опять оборотни шалят? – со вздохом спросила я. – И кого на этот раз они приволокли? Зачем вы их вообще на Сход пускаете? Всё равно ведь права голоса они не имеют.
— Их озеро пропустило, оно гражданские права у нечисти не спрашивает, — всё так же недовольно проворчала Марфа. Я вообще не помни, чтобы она когда-либо довольной выглядела. Может от этого так страшна внешне.
— И никого они не притаскивали, — хохотнула Ангелочек. – Та девка сама к нам заявилась. А ребяткам поиграть захотелось только и всего.
Синеглазая Татьяна неодобрительно покачала головой, откидывая на спину длинную русую косу. Оборотней Таньша не любила, а их игры с людьми терпеть не могла.
— Девка небось непростая, раз наш остров усмотреть смогла. Да и озеро её пропустило. Надо бы оборотней приструнить, да девчонку поспрашивать прежде.
Аглая тут же направилась разбираться. Эта одноглазая ведьма была очень исполнительна и ужасно сильна. Оборотни её побаивались, поэтому, не споря, отошли от слегка покусанной невысокой рыжей девицы, которая вдруг перестав визжать, зарычала по-звериному на своих обидчиков.
— Ух ты! – присвистнула Наталья, самая молодая из присутствующих ведьм, весело посверкивая зелёными глазищами. – Девушка точно не простая, рычит на оборотней, как на своих собратьев.
Мы с интересом присмотрелись к растрёпанной девчонке, оборотни же к ней с любопытством принюхались, а мой демон Вася удивлённо вскрикнул:
— Люська! А ты чего тут делаешь?!
— Тебя, дурака, ищу, — басовито ответила Люська, как-то по-собачьи зализывая рану на руке.

• фэнтези
• Комментарии (0)

Ветка 10.09.2011

2. Проклятый демон. Чёрное озеро. Сход.

Без особого интереса я присмотрелась к нескладной фигуре обращённого демоном парня, который тоскливо топтался рядом, размахивая своими длинными, изогнутыми, как сучья диковинного дерева, руками. Весь его вид говорил о том, что ему просто не терпится припустить от меня куда подальше. Только в мои планы отпускать страдальца не входило. Уж это неразумное дитя способно было натворить чего угодно, особенно, с голодухи-то. Да и проклятье его было ещё совсем свежим, облик непривычен, чувства путанные и сумбурные. Следовало за ним приглянуть, да в местное ведьмовское общество ввести. Конечно, не хотелось обзаводиться этой заботой, но и бросить бедолагу я уже не могла. Откуда во мне жалость порой бралась и сама не знаю. Только иной раз просыпалась во мне эта самая ответственность, подвигающая на утомительную и совсем не характерную для ведьм заботу об убогих, подобным этому моему новому знакомцу. Поэтому и не могла я парню позволить убежать, пригвоздив взглядом к земле.

В общем-то, ничего интересного в нём не наблюдалось. Вид он имен самый что ни на есть обычный для проклятых, обращённых тем проклятьем в демонов. Был он довольно высоким, но худым до костлявости. Руки длинные, свисающие ниже колен. Вместо ногтей – острые чёрные когти. Ноги, напротив, толстые и короткие. Ступни широкие, словно ласты любителя подводного плаванья. Сутулый, можно даже сказать, горбатый. И лицом он был обычен для демонов: глазки маленькие, кровавого цвета, нос длинный, крючковатый, губы отсутствуют – вместо них кривые клыки в разные стороны торчат. Голова лохматая, ярко рыжая. Ушей, естественно, нет. Слуховые отверстия спутанными волосами прикрыты. Одет парень был в старые обрезанные джинсы и разорванную на груди тельняшку. Да уж, не истинный демон! Впрочем, истинных увидеть мало кому удавалось. Я же о единственной в своей жизни встрече с реальным демоном запретила себе вспоминать много лет назад, и запрет свой нарушать не собиралась. Проклятых же встречала неоднократно, и вид их был для меня привычен. Особой силой они не обладали, ну кроме физической, конечно. Питались в основном жизненной энергией, которую втягивали в себя через свой длинный, очень чувствительный нос, ловко протыкая человеческую ауру – невидимую энергетическую оболочку, обволакивающую человеческое тело и напрямую связанную с его душой. Грубо говоря, демоны питались людскими душами. Хотя и не каждому это было дано – выпить душу человека. Тут сила нужна и ловкость немалая. Новообращённые по незнанию пили человеческую кровь, в которой тоже имелась необходимая для них энергия. Глупость это, конечно, полная. Зачем людей-то убивать, в крови их пачкаться, коль возможно их чистой энергии из эмоций и чувств почерпнуть, тем самым сверх всякой меры насытиться. И людям от этого большого вреда не будет, и жаждущим их жизненной силы – полное удовлетворение своих потребностей. Другими словами, и овцы могут быть целы, и волки сыты. Так как же мне было отпустить парня, прежде не обучив этим-то премудростям. Он нынче, как малое дитя, которое ни есть ещё правильно не умеет, ни вести себя подобающим образом. Похоже обзавелась я младенчиком, сама того не желая. Да уж, сходила на прогулочку, нечего сказать. Не было забот, так демона встретила, словно та бабка, что поросёнка купила.

Интересно, кто же его обратил-то – так основательно проклял, считай со знаком качества. С этим вопросом тоже не мешало бы разобраться. Почерк уж больно незнаком, а проклятье сильное. Такие обращения может или очень опытная ведьма организовать, или скрытый, неизвестный до сей поры самородок. Наших-то ведьм я всех наперечёт знаю, и их проделки за версту чую. А про новенькую, да ещё такую сильную, пока не слышала. Есть о чём беспокоиться. И такое может быть, что жила себе простая девчонка, без всяких странностей, пока не рассердилась, как следует. Гнев, да ещё сильный, да искренний, и не такие пробуждения способен устраивать. Скрытые ведьмы, конечно, редко встречаются. Они, обычно, не потомственные и про себя ничего не знающие. Рождённые в простой человеческой семье и не имеющие специального воспитания, эти новоявленные ведьмочки таких дел могут натворить, что всем Лесом потом не расхлебаем. И не предскажешь же подобное явление, заранее не высмотришь. Как тут возможно углядеть, в каком поколении в данный человеческий род ведьмина кровь попала. Так что выходит у меня теперь две заботы на шее повисло: юная скрытая ведьма, которую следовало отыскать, как можно скорее, и её жертва — обращённый в демона парнишка.

Мучить парня мне не хотелось – добрая я, а ещё и ленивая. Поэтому в душу ему заглядывать не стала, тем более что проклятая душа не самое привлекательное зрелище. Решила так поспрашивать, приглядывая лишь за тем, чтобы не вздумал врать. Хотя ему было, явно, не до вранья. Уж очень перетрусил от неожиданности нашего знакомства нечаянного, не ожидал ведь, что меня встретит. Он и к себе-то ещё толком привыкнуть не успел, а тут я вся такая странная, под луной по лесу гуляющая. Да, накрылась моя прогулочка! Никакого тебе отдыха – сплошная работа-забота. Этот бедняга ведь и понятия не имеет, что мир, в котором он жил, совсем не таков каким кажется. Теперь вот придётся рассказывать, да вразумлять. Учить жить заново. Ну, всё, как у нас в школе: ученики имеются, если не забывать ещё и о юной ведьме. А учительница я профессиональная: сказывать, да воспитывать хорошо умею. Кто меня хотя бы раз послушает – никогда об учении моём не забудет. Талант у меня такой имеется, можно сказать, дар педагогический.

— Зовут-то тебя, как? – спросила я со вздохом, притопывающего рядом демона. – И откуда ты, на мою голову, здесь взялся?
— Васяяя, — протянул он плаксиво, нервно дёргая своим длинным носом. – Из деревни «Весёлки» я, деда Федорчука внук.
— Степаныча, что ли?! – ахнув, всплеснула я руками. – Вот же горюшко-то! Дед-то у тебя знахарь знатный, с душой светлой, а ты, паразит, в нечисть подался. И как же тебя угораздило-то?! Деда, хотя бы не загрыз по нечаянности?
— Неее, — испугано замахал Василий когтистыми руками. – Я его и не видел даже, и он меня, к счастью, тоже. Спал дедуля, когда я ночью отчего-то вскочил и на луну выть стал, словно волк. Потом так больно стало, что я даже в обморок брякнулся, кажется. Очнулся – от голода в глазах темнеет. Испугался, конечно. А тут ещё и зеркало на глаза попалось. Себя я ещё больше испугался, в окошко выпрыгнул и в лес убежал.
— Бедолага, — посочувствовала я пареньку. – И кто же тебя так проклял-то? Версии есть?
— Люська! Кто же ещё! – тут же засверкал демон красными глазами.
— А кто у нас Люська? – полюбопытствовала я не из праздного интереса, ясное дело. Мне с этой ведьмою ещё знакомство свести требовалось, пока она ещё кого-нибудь не прокляла.
— Так невеста же моя! – злобно рыкнул сердитый демон и уже тише прошипел:
— Теперь уже бывшая.
И как тут не поверить в то, что от любви до ненависти всего лишь шаг. Мне ли о том не знать. Только свою ненависть я давно в глубинах сердца схоронила и очень надеюсь, что не придётся мне ту захоронку открывать.
— И где живёт твоя милашка? – осадила я его гнев взмахом руки, а то ведь он так расплевался, что своей ядовитой слюной мне уже весь мой любимый сарафан испоганил, дыры в подсолнухах прожёг. – И чего это она так осерчала на тебя, что проклинать начала?
— Дак, нашенская она, тоже из «Весёлки», дочка доярки Матрёны Селивановой. Мы с нею с малолетства вместе росли. Она всегда такая смирная, тихая была. Лишнего слова не скажет. А тут, как бес в неё вселился. И из-за чего, собственно?!
— Это тебе ещё повезло, — хмыкнула я, отмахиваясь от его рассказа. – Будь моя Машка на месте твоей Люськи, то не бегать тебе по лесу парень, а кормить червей в сырой земле.
— Да, Вы же не знаете в чём дело-то, — засопел Вася, разобидевшись.
— А что там знать, — пожала я плечами. – Обманул девчонку, мелкий пакостник. А мы, женщины, обманов очень не любим. Мы от них звереем просто.
— И ничего я не обманывал, — запротестовал Вася. – Просто учиться в Москву поехал. Я ведь теперь студент… Ой, точнее был им. Вряд ли теперь меня в аудиторию пустят с такой-то рожей.
— И будут правы, — хохотнула я. – Если учесть, что ты тут же однокурсников жрать бросишься.
— Да, лучше я Люську сожру! Она же, стерва, мне всю жизнь поломала! Правильно я ей вчера сказал: её дорога на ферму коровам хвосты крутить, а мне – в столицу, человеком становиться. Вот тогда она и глянула на меня так, что чуть не стошнило, а потом, как рявкнет густым басом:
— Будь ты проклят! И человеком тебе никогда не стать!
— Дурак ты, Вася, как я погляжу, а не студент, — устало вздохнула я. – Это же надо так девчонку унизить! Она тебя, видать, крепко любила. А ты ей не просто изменил, ты её душу предал. Не быть теперь тебе ни студентом, ни человеком.
— А кем же мне быть? – растеряно пролепетал он, испугано хлопая красными глазами.
— Тем, кем ты собственно и являешься – паразитом, живущим за счёт жизненной силы простых людей.
— Это как? – не понял туповатый демон. Ох, чует моё сердце – намучаюсь я ещё с ним, если Машка прежде по ветру пеплом не развеет. Она у меня дураков с детства терпеть не может, ну и на расправу быстра.
— Ты пока не заморачивайся на этот счёт, — отмахнулась я от подвывающего Васи. – Я тебе позже обо всём расскажу, постепенно. Ты мозг не сильно-то напрягай, он у тебя, видать, и так слабый. Ума не приложу, как ты студентом умудрился стать с такими-то умственными возможностями. Да и дед у тебя умница, уж я-то знаю Степаныча – добрейшей души человек. Но в семье, как известно, не без юродивого.
— Да чего там, — задёргался демон. – Я же в физкультурный институт поступил. Там-то большого ума не надо. А сила у меня есть.
— Ну, разве что в физкультурный, — хохотнула я. – Известное дело : сила есть – ума не надо.
— Может, Вы меня отпустите, тётенька? – захныкал демон. – Я больше Вас есть не буду, честно слово.
Я не удержалась и расхохоталась. Хотела бы увидеть, как он меня съесть попробует! Бедный парень до нервного тика напугался, даже глаза прикрыл. Да, мы ведьмы такие, умеем даже смехом испугать. От нашего смеха порой не только листья с деревьев осыпаются, но и сами деревья с корнями выворачивает, словно в бурю. Отсмеявшись, покачала головой:
— Нет, Василий, не отпущу я тебя. Нельзя тебе пока без присмотра в люди. Придётся тебе сначала поучиться быть демоном. Студент ты, или не студент! Да, и обществу тебя представить пора. А-то ведь другие могут сами тобой подзакусить невзначай.
— А что, есть и другие? Я не знал, — погрустнел Вася, не обрадовавшись перспективе самому стать чьим-то ужином.
— Ну, ты пока много чего не знаешь, — пожала я плечами. – Ничего, научим. Дай только срок.
— Страшно мне что-то, — снова захныкал злобный демон.
— Не бойся – я с тобой, — утешила я его и поторопила:
— А теперь, давай-ка беги за мной ветром. Луна вскоре зайдёт, и мы на сход опоздаем.

Развернулась я и не оглядываясь полетела по известной с малолетства тропе. Лететь, не касаясь земли, было легко. Жаль только выше, чем на полметра от земли, подняться не удавалось. Машка, паразитка, давеча мою метлу сломала, когда вздумалось ей над головами наших городских парней полетать. Траекторию не рассчитала, и в двухметровую стену врезалась. Ей-то хоть бы хны – отряхнулась, и спать домой пошла, а метла моя треснула, да и парни с тех пор заикаются все наперечёт. А один с ума сошёл – в НЛО уверовал. Теперь бедняга лечится. Новой метёлкой я ещё не обзавелась, а без неё особо не разгонишься.

Вася бежал следом довольно быстро и почти не отставал. Да и куда ему деться-то, коль я его на энерго цепь посадила, чтобы с дуру в бега не подался. Впрочем, он не сильно-то и порывался убежать. Впрочем, прочувствовал, видать, ранее сказанное, и за меня решил держаться, за жизнь свою проклятую опасаясь. Ещё и вопросы стал задавать, любопытством маясь. Может, и не совсем он потерян, раз понял, что для него лучше за меня держаться. Сделаю из него приличного демона. А почему бы и нет! Не пропадать же моему дару педагогическому зазря. Можно и применить порой раз-другой.
— Тёть, а куда мы бежим? И на какой такой за сход опаздываем?
— Известное дело какой, — хмыкнула я. – Сход ведьм. Слыхал про такой?
— Не-а, — замотал лохматой головой Вася. – Про шабаш слышал только.
— Ну, это люди так наш Сход прозвали. Мы же наши встречи Сходом называем от слова сходиться. – Мои пояснения Вася слушал внимательно, словно на лекции. Была бы возможность, так и конспектировал, наверное.
— А вот и Чёрное озеро виднеется. Почти на месте уже, — махнула я рукой вдаль.
Демон тут же притормозил и испугано заморгал глазами:
— Как Чёрное озеро?! – прохрипел он, не замечая, как душит его моя цепь. – Оно же ядовитое! К нему ходить нельзя. Все про это знают. Дедуля ходил, так чуть не помер.
— Дурень ты, Вася! – рассердилась я, и цепь чуток ослабила, как бы не задохнулся сгоряча. – Для людей оно ядовитое, а для нас что ни на есть полезное. Пора уже начинать хотя бы немного соображать-то. А Степаныча ведь именно я с этого озера вывела. Ох, погубит вашего знахаря любопытство! Столько раз говорила ему: не лезь – убьёт. И всё равно же полез!
— Так ты и есть Софья! – дошло, наконец, до Васи. Ну, слава Лесу! А то всё тёть, да тёть! Я уже было решила, что совсем форму потеряла, хоть иди в человеческую клинику на пластику записывайся. – Дед мне все уши про тебя прожужжал. Совсем говорит с виду молодая, да хрупкая девчонка, а меня старика, считай, на себе почти без сознания из лесу вытащила. Он своё спасение до сих пор чудом называет, а тебя ангелом.
— Ну, про ангела – это он погорячился, — смущённо хихикнула я. – Вообще-то, не такая я и хрупкая.
Вася уже глядел на меня не со страхом, а с искренним восхищением, доверием, видать, проникся. Но про свою истинную силу я ему рассказывать не стала – успеется ещё. А уж про свои года и тем более. Это уж точно не его дело. Вместо объяснений, я просто взяла его за руку и потянула в сторону озера, чёрные воды которого призывно плескались о каменистый берег.
— Вот мы и пришли, — шепнула я тихо демону на ушко. – Милости прошу в гости к ведьмам.
Вася судорожно вздохнул и покорно последовал за мной.

• фэнтези
• Комментарии (0)

Ветка 29.08.2011

1. Краснополье. Лес. Встреча.

На старой башне пробило двенадцать, луна требовательно заглянула в моё не зашторенное окно и я открыла глаза. После гулкого боя башенных часов по ушам ударила тишина. Это всегда так бывает. Уж больно бой этих древних часов, созданных вместе с самой башней в незапамятные времена ныне помершими оригиналами, похоронный звон колоколов напоминает. Сначала этот вой раздаётся, а потом всё замирает вокруг: ветер не шумит, птицы умолкают, листья на деревьях застывают в неподвижности, словно сама смерть снисходит к нам живым, дабы обойти дозором, осмотреться и будущих своих жертв наметить невзначай. Башня эта, кстати, историческая достопримечательность нашего небольшого городка. Очень подозреваю, что местные жители просто мечтают разобрать её на сувениры по камушку и забыть об этом чудовище, возвышающемся как раз посредине центральной площади, как страшный сон. Но так как других достопримечательностей у нас больше не имеется, то народ воздерживается от решительного шага, хотя и скрипя зубами.

Ночь полной луны – это моё время. Я вообще ночь люблю. Дышится под луной как-то легче и свободнее. Условности среди её теней тают, словно миражи, и становишься тогда самой собой, сбрасывая с себя, как надоевший плащ, налёт прокисшей цивилизованности. Днём-то я обычная учительница младших классов в старой школе. Школ у нас вообще-то две: новая, что в центре находится, и старая – та, что на окраине, у леса. Да, чуть не забыла. Ещё одной особенностью нашего городка является его расположение. Наше Краснополье именно в лесу почему-то возникло. Когда возникло и как – об этом меня не спрашивайте. Про это у нас вообще никто не задумывается. Ну, есть и хорошо. Будто бы и всегда было, как и та башня, что чёрной своей тенью каждый день на народ тоску нагоняет. А вот какой умник наш город Краснопольем назвал? Не иначе как в шутку. Ведь вокруг леса непроходимые. И вырубить их, сколько не пытались, так и не получилось. Одна лишь дорога нас с большим миром связывает, да и та всё время травой зарастает. Наш мер, Петр Петрович Мишин, уже голову сломал, как с этой бедой постоянной бороться. Начальство, что в области сидит, подумало, подумало и решило нашу местность заповедной объявить, раз ни на что другое она, вроде как, и не пригодна. Другими словами, борьба с нашим лесом закончилась полной победой последнего.

Не знаю, как кому, а мне у нас нравится – тишь, благодать и кислорода в не мерянном количестве. Живи себе и радуйся. Что я собственно и делаю. Днём ребятишек учу читать да писать, дочь ращу, да в домишке нашем хозяйничаю. Дом у меня маленький, но уютный – родовое моё гнёздышко. Уж и не знаю, каким предком моим он был выстроен. Живём мы с дочерью у самого леса, недалеко от старой школы, так что на работу мне ходить близко. Впрочем, городок у нас небольшой, скорее посёлок городского типа, чем настоящий город, так что мне и до центральной площади, вообще-то, не особо далеко добираться. Только чего я там не видела? Парочку магазинчиков, да три киоска, ну ещё клуб с громким названием « Факел», да наш « Белый дом», прошлым летом синей краской выкрашенный, в котором наше местное начальство день и ночь заседает. В поликлинику мы с дочерью не ходим, потому что не болеем никогда. К тому же, не случайно нашего главврача Сёмина все кому не лень психом обзывают, и десятой дорогой обходят место его работы. Бар-ресторан «Огонёк» нам тоже без надобности, сами готовить не хуже их него повара Люсьена умеем. И пусть не придуривается, что он француз. Французы не говорят обычно с рязанским акцентом. Ну а башню я и так до последнего камушка знаю – насмотрелась на неё за жизнь-то. Так что в центр города я хожу крайне редко и очень неохотно.

А вот в лесу бываю часто. Без нашего леса я бы и дня прожить не смогла, точнее ночи. Он телу силу даёт, а душе покой. И нет большего счастья, как побродить по лесным тропинкам вслушиваясь в тишину ночи, где перешептывание трав сплетается с шумом листвы. Люди говорят: странная я. Ну да, Странная. Фамилия у меня такая, от прародительниц доставшаяся. А зовут меня Софья, Софья Странная. Так же, как и бабку звали. Я на неё и похожа – такая же светловолосая да синеглазая. Тоже любила бабуля по ночам в лесу шастать. Это у нас семейное – страсть к ночным прогулкам. А в тот день, когда моя дочь Машка родилась, старшая Софья из лесу-то и не воротилась — ушла, словно сгинула, в осенней золотой листве растворившись. Дочь моя не в меня, а в мать мою пошла. Её и зовут так же – Марьяной, ну Машкой то есть. Она у меня, как и мать, рыжая, конопатая и нрава буйного. Вот, если что не по ней, то враз буянить да злобствовать начинает. Я-то по спокойней буду, не люблю я шума и суеты. Всегда ведь возможно отыскать лучшую сторону даже в самой худшей ситуации. Верю, в общем, я в лучшее, и о плохом стараюсь не задумываться. А маманя моя, окромя того, что сердитостью отличалась, ещё и к сильному полу слабость имела. Меняла мужчин, как перчатки. Уж я ей говорила, что «нельзя объять необъятное». Только разве она меня когда слушала! Машке моей и пяти лет не было ещё, как сорвалась мать, словно рыжая бестия, вослед за очередной своей страстью, только её и видели. Когда наиграется, то воротиться должна бы. Но что-то запаздывает. Уже десять лет где-то по миру летает, про дом родной позабыв. Ох, чует моё сердце, что дочь такая же неприкаянная судьба ожидает. Всё её несёт куда-то в неизвестность, всё тянет в дали дальние. Да и парням от неё покою нет. Только ведь пятнадцать исполнилось, а она уже лишь одним взглядом их с ума сводит. Устала я за ней приглядывать, словно за маленькой. Так и гляди, чтобы чего непотребного не сотворила. Неприятностей ведь не оберёшься. А спокойно пожить ещё хочется.

Луна нетерпеливо подмигнула мне из-за тучки. Лёгкий свежий ветерок ворвался в приоткрытое окошко спаленки, развевая кружевные занавески. Осень в этом году тёплая и особенно душистая. Ветер принёс собой лесные запахи, призывные и бодрящие. Я поднялась и с наслаждением вдохнула. Пахло осенними листьями, травами, ягодами, да грибами. С неодолимой силой потянуло в лес. Быстро переодевшись в свой любимый сарафан, расшитый крупными цветами подсолнухов, да набросив на плечи лёгкую шаль, я неслышной тенью выскользнула из дома. К дочери заглядывать не стала, и так знаю, что спит, во сне сладко пухлыми, капризными губами причмокивая. Я своё дитя издали чувствую, все её задумки и проделки наперёд предугадываю.

Идти по лесной тропинке было легко и радостно. Лес для меня всегда был домом родным. Бабка говорила, что мама меня в лесу-то и родила. А так как отца я своего никогда не знала, что и не мудрено с такой-то ветреной родительницей, то лес с тех пор меня будто удочерил, всегда опекал, да за мной приглядывал. Нужно сказать, что лес наш непростой. Есть в нём сила и мудрость, простому человеку неведомая. Не каждый её почувствовать и понять сможет. Да и не к чему это. Лес сам знает, кому открыться, а кого и близко к себе не подпустить.

Когда оказываешься ночью в лесу, то и сам не замечаешь, как растворяешься в его покойно тишине, становишься частью этой благодати. Все звуки лесные: шелест, вздохи, скрипы, приобретают для тебя определённый смысл, и ты начинаешь понимать язык леса. Да и сам становишься частью его дыхания. Неудивительно, что какие-либо посторонние шумы, нарушающие привычную лесную музыку, режут ухо своей дисгармоничностью. Услышать присутствие чужого в лесу не составило труда. Громкий треск веток подтвердил мою догадку о том, что за мной следовал не зверь. Местных зверей ведь наперечёт всех знаю. Я с интересом прислушалась, с любопытством вдыхая странный запах, нарушающий смесь обычных лесных ароматов. Страх почему-то запаздывал. Конечно, можно было предположить, что это маньяк по лесу бродит. Но что ему делать-то в лесу? Маньяки обычно в городе промышляют и к людям, а не к деревьям тянутся. Любопытство одолело чувство самосохранения. Я застыла неподвижно, предвкушая необычное знакомство. Странный, видать, человек на меня охоту учинил. По спине пробежал холодок нетерпения. Необычный запах интриговал до боли в кончиках пальцев. Пришелец крался по лесу, уподобившись слону или носорогу. И как он меня высмотрел-то? Зрение такое сильное или слух? Как-то сомнительно. Видать нос уж больно чуткий, не иначе.

Выскочил лесной гость из кустов неожиданно, ну как сам об этом думал. Видать, воображал себя очень скрытным. Проломив кусты, лесной маньяк выпрыгнул в аккурат у меня за спиной, и тут же ухватился за моё горло большими сильными ручищами, то ли душить сразу же собрался, то ли ничего другого в голову не пришло. Я, конечно, вскрикнула громко и пугливо. Не то чтобы от неожиданности, а скорее из желания гостя не разочаровывать. К тому же, быть сходу задушенной мне как-то совсем не хотелось. И что за привычка у мужчин?! И слова сказать не дают, сразу душить начинают. А поговорить вначале, поздороваться хотя бы? В ответ на мой вскрик раздалось грозное рычание, почти звериное. Я от любопытства даже задрожала. Ух ты, и что у нас в лесу за чудо-юдо такое появилось? Даже луна склонилась ближе к земле, ей тоже на это явление рычащее поглядеть охота стало.
— Привет, — прохрипела я, и глаза себе за спину постаралось скосить. К моей досаде, разглядеть толком ничего не удалось. Кто-то большой, тёмный и лохматый упрямо мечтал о моей смерти, и разговаривать, паразит, не желал. Я рассердилась. Не люблю, когда меня так нагло игнорируют. Сделав решительный шаг назад, отдавив случайно каблучком сапожка чью-то босую ногу и проигнорировав болезненный рык, я откинула голову на плечо напавшего на меня идиота, и уставилась, наконец, в его страшноватое на первый взгляд лицо. Красные глаза этого носатого чудика горели жаждой. Пока непонятно было, что ему собственно от меня надо: то ли крови, то ли жизни, а может и на силу мою замахнулся. Хотя последнее вряд ли – не потянет он силу мою испить. Слаб, молод, глуп. В общем, дитя дитём. Клыки отрастил так, что в рот не помещаются, а элементарного дальше своего длинного носа и не видит, чужой силы не чувствует. Хорошо, что это я ему на узкой лесной тропке попалась, вся такая добрая и душевная. А если бы кто другой, так валялся бы уже прахом, даже костей не сберёг бы. А лохмы-то, лохмы длиннющие какие, ну так и просят ножниц. И что за мода у нынешней молодёжи пошла? Что парни, что девки – все волосатые или и того хуже – лысые. И как тут разберёшь: кто есть кто?

Парень застыл неподвижно, не в силах оторвать ни глаз от моего лица, ни рук от моей шеи. Ещё бы он смог пошевелиться, так я ему это и позволю! Думать нужно, прежде чем кого попало в лесу за шею хватать и душить пытаться. Со стороны мы с ним напоминали обнявшуюся влюблённую парочку, застывшую мечтательно под луной в объятьях друг друга. Оглядев его внимательней, я пришла к закономерному выводу:
— Демон, из проклятых. Обращён, видать, совсем недавно, поэтому растерян, испуган и ужасно голодный.
— Ага, — кивком головы подтвердил мои предположения парнишка. И тут же додумался, наконец, просить главное:
— А ты кто?
Я хмыкнула, мгновение полюбовалась своим отражением в его мерцающих красным глазах. Да уж, хороша, ничего не скажешь: волосы в свете луны искрят серебром, глаза тёмной синеной в глубину затягивают, словно два колодца, на дне которых сила плещется. На смуглых щеках ямочки. Пухлые губки бантиком. Ночью я всегда молодею, собою становлюсь, и облик строгой учительницы в очках с себя сбрасываю.
— Я-то? – переспросила его задумчиво, а потом и поведала: — Ведьма я, потомственная. Или ты думал, что по тёмному лесному лесу невинные девы бродят лунатиками, словно им делать больше нечего?
— Я ничего не думал, — выдохнул проклятый бедняга. – Я просто есть хотел.
— Оно и видно, — хохотнула я, позволяя ему, наконец, опустить руки и освободить мою шею.

• фэнтези
• 4 комментария

Ветка 19.08.2011

Немного о себе. Я, Ветка. Пытаюсь уместится сразу в двух мирах: в мире мечты и в нашей с вами реальности (куда же от неё деться?). Иногда получается. А если уж подробнее, то я волшебница, чуточку поэт, путешественница и фантазёрка. И пару строк о внешности. Вдруг встретимся, а вы меня не узнаете. Как я выгляжу? По-моему, ничего особенного: волосы — светло-русые с рыжиной, спускаются ниже плеч, на лбу закреплены простым кожаным ремешком. Лицо — овальное, скуластое; нос — небольшой, с трепещущими «стенками» в гневе; губы — пухлые, резко очерченные, искусанные в задумчивости, рот — большой , широкий, я бы назвала «лягушечий «. Глаза — чуть раскосые, необычные . Меняются то ли от погоды, то ли от настроения. Бывают голубыми, как безоблачное небо, или серыми, как дождливый день, а когда зло одолеет, зелёным полыхнут, а в левом глазу — «каринка» (ведьмин знак, только какая же я вам ведьма?). Над глазами брови вразлёт, всё на лоб норовят перебраться, левая пошустрее будет, и от того удивлённой кажусь. Вот такой портретик получился.

У каждого человека должно быть место куда он хотел и мог возвращаться, чтобы отдохнуть от суетности жизни, залечить незримые раны, а то и возродиться из пепла, когда жизнь сожгла тебя дотла и нужно начинать всё сначала. Таким местом для меня стал Мирлдар — волшебная страна в «тонком мире», в которую я сбегаю периодически, дабы спрятаться от мира людей. Друзья заглядывают ко мне на мельницу, на огонёк. А чаще меня зовёт Дорога, потому как я её Хранительница.

Считалкин.

• фэнтези
• 19 комментариев